Силламяэ – мой город с морем и рекой, или Двадцать лет тому назад

Уже давно Владимира Кротова, работающего в студии Силламяэского городского телевидения, можно увидеть не с микрофоном, исполняющего песни, а с видеокамерой на плече, снимающего городские события для выпусков новостей.

Было время, когда песню «Силламяэ – мой город с морем и рекой…» пели на любой гулянке, она звучала почти из каждой форточки, в машинах у таксистов. Еще долго она оставалась негласным гимном города. Какое-то время эта композиция (но без слов) звучала в заставке к еженедельному выпуску телевизионных силламяэских новостей. А Чемпионат Силламяэ по плаванию и сегодня открывается ею в обработке под духовой оркестр. Владимиром Кротовым были написаны и другие песни, это вообще был целый, можно сказать, альбом из пятнадцати музыкальных историй о Силламяэ. Но не что-то пафосное, а понятное всем силламяэсцам того времени, сдобренное юмором и острым словцом. С тех пор прошло уж двадцать лет, но интерес к этому творчеству проявляет и молодежь, хотя, конечно, уже такого ажиотажа как тогда вокруг кротовских песен нет, однако, они все еще доступны для прослушивания. Например, выложены на сайте sillamae.biz, а возможно, через какое-то время будут храниться и в фондах местной библиотеки и музея как один из экземпляров истории жизни города.

— Иду по улице и на полной громкости слышу свой голос, сто раз переписанный… Это ж комедия была… но, наверное, и время такое было, – вспоминает Владимир. – Все это было записано тогда, когда еще было нельзя, но уже было можно. Хотя откуда эти слова и музыка взялись в моей голове, я до сих пор не понимаю. Я работал на электротехническом заводе им. Пегельмана (был такой в нашем городе) наладчиком токарно-револьверного автомата, потом токарем, делал корпуса тахометров для «Жигулей». Ежедневно мне приходилось выполнять монотонную и однообразную работу, причем это была сделка, определенный объем, который хочешь или нет, но по плану я должен был выполнить. И вот чтобы с ума не сойти от этой рутины, мое подсознание стало «принимать» откуда-то песни. К тому времени я был уже состоявшимся музыкантом (смеется), который исполнял свои и чужие произведения. До службы в армии я играл на танцах в силламяэском Доме культуры, получал 40 рублей в месяц (неплохие по тем временам деньги). После с ансамблем играл в нашем ресторане, мы работали три вечера в неделю и получали по 110 рублей «чистыми»… Но тогда, на Пегельмане, просто в голове возникали слова, мелодия… Понятия не имею как. Получился такой городской шансон, хотя этот жанр я всегда недолюбливал. Но я ничего не придумывал, не вымучивал, не ждал какую-то музу, я только успевал записывать слова, быстро карандашом мелким-мелким почерком, буквально не отходя от станка. В каждой из этих песен по десять куплетов, каждая – это целая силламяэская история, а не как в современных песнях «я тебя люблю, а ты меня нет…». Песня «Силламяэ» была первой, которая пришла мне в голову. Вот смотрю я в окно, и мне «идет» строчка: «Силламяэ – мой город с морем и рекой. Силламяэ — с трубой высокой заводской». Но с точки зрения языка это не правильно. Город может быть у моря и у реки. Хотя, что сейчас поют наши звезды!.. Но оставим все эти дела Задорнову. Я подчеркиваю, я ничего не вымучивал, только записывал так, как оно мне «приходило», потом даже ничего не исправлял. А ведь можно было бы сесть спокойно вечером дома, додумать, убрать не слишком красивые выражения. Но как я автоматически работал на станке, так же автоматом и песни писал, вот так оно и осталось. А иначе, видимо, это было бы уже не то. Правда, вот с мелодией было посложнее. Отец мой, царство ему небесное, окончил нашу музыкальную школу, и классику, и народные песни он свободно играл на баяне. Я тоже был подготовлен к учебе в музыкалке. Родителями мне был куплен портфель, нотная тетрадь, но я закинул все это подальше и не стал заниматься, о чем потом, когда в 1975 году прошел отбор музыкантов, которые играли на танцах в Доме культуры, очень жалел. Я играю на ударной установке, а на гитаре тренькаю двумя пальцами, как казах на своей балалайке, наиграть мелодии собственных же песен или записать их нотами я не мог. Как я выходил из положения? Да я все эти мелодии просто запоминал, а потом тем музыкантами, с которыми мы записывали песни в студии (в подвале нашего ДК), напевал припев и куплет. Они-то были грамотными, окончили музыкальную школу, училище, и проигрыши и т.д. придумывали уже сами. Но в голове мне приходилось держать мелодии всех песен, пятнадцать с первого альбома, столько же со второго. Был еще и второй, на котором, собрались, как я их называю, «эстонские саги». Как мне это удавалось? Удивлялись многие, удивляюсь и я.

По тем временам альбом Кротова и его компании считался довольно дерзким, это теперь с экрана телевизора идет такое… и называется просто безобидными шутками. Но ведь тогда воспитание было другое. И все же кротовские песни стали популярны и близки силламяэсцам. «А тут все просто, – объясняет автор, – я рассказал пятнадцать силламяэских историй. Про магазин «Десятка», где всегда было изобилие. Про очереди того времени, про «Двадцатку» (этого магазина уже в городе нет, а в песне он сохранился). Про то, как аппаратчики варили дома самогон, потому что водки в магазинах не было. Это истории про реальных силламяэсцев, про их жизнь, поэтому они так и полюбились».

Интересно, что никогда не было критики на силламяэские песни Кротова. «А за что критиковать? – пожимает Владимир плечами. – Это был полуфабрикат, который не продавался, а раздаривался всем друзьям, приятелям, знакомым. Вот если бы я облачил свою кассету в обложку, сфотографировался бы для нее в полный рост, написал бы витиеватыми буквами «Владимир Кротов – гениальный композитор и певец» и продавал бы свой «шедевр», мне бы справедливо сказали: что за фигню ты тут продаешь?! Но я получил все это даром и так же даром отдавал. Когда песни записывались в студии (правда, качество оставляло желать лучшего, хотя мы использовали новинку того времени – синтезатор YAMAHA), я никому не заплатил ни копейки. Я только могу сказать спасибо своим друзьям-музыкантам Александру Малышенко, Юрию Созоненко, Роберту Пуганену и всем другим моим товарищам, которые мне помогали. Это все было сделано на чистом интересе, энтузиазме. А вот за сборник «эстонских саг» народом я был критикован, хотя он, так же как и «силламяский», не продавался, а раздаривался. Ну, а что вы хотите? Он же как раз и был вымученный. Слушатели требовали продолжения, вот я и стал писать что-то наподобие второй части, так сказать, на заказ. Не получилось. Ну я же не могу каждый раз выписывать гениально (смеется). Зато эти песни были уже качественно записаны, Роберт обработал их на хорошей аппаратуре».

Примечательно и то, что по иронии судьбы уходили силламяэские песни Владимира Кротова далеко за пределы города. Их кто-то у кого-то переписывал, передавал друзьям-знакомым дальше. Вот не зря в предисловии к альбому Владимир речитативом говорит: «Стереть ты запись не спеши, а лучше другу перепиши».

— Когда силламяэсцы гоняли в Тверь машины, мне рассказывали, что там крутят мои песни. Рассказывали, что и в одном из ресторанов Выборга ансамбль играл их, правда, чуть-чуть переделанные. Я в эти байки верил и не верил, – улыбается он. – Хотя все может быть. К примеру, песня «Я знаю, любишь ты дожди» другого силламяэсца Эрнста Буйволова, с которым мы вместе играли в вокально-инструментальном ансамбле на танцах, исполнялась ребятами, служившими в армии, причем в разных местах. И когда я служил в Чите, за Байкалом, а это тысячи километров отсюда, сказал парням, что это песня моего однокашника, а они мне в ответ: да не может этого быть, это народная песня. Так что нет ничего удивительного в том, что песни передаются из рук в руки, из уст в уста, автора не знают и не помнят, зато с удовольствием поют или слушают его творение.

О том, что ажиотажа вокруг силламяэских песен уже нет, мой собеседник ничуть не жалеет. «Знаю, что эти песни выложены на одном из сайтов, посвященных нашему городу (кстати, по-моему, там не все, если ко мне обратятся, могу пополнить это собрание) и я благодарен тем людям, которые хранят их. Мои песни были популярны потому, что голод был во всем. Физический, когда в магазинах в прямом смысле ничего не было. В магазинах пустые прилавки, но все могут вам привезти, «Саламандру» и шведские плавки, только блат надо вам завести (Владимир процитировал себя. – Н.К.). Был дефицит продуктов питания, шмоток, был дефицит песен. На эстраде – Лещенко, Кобзон, Пьеха… Вот на этой волне мой полуфабрикат и пришелся кстати. Сейчас эпоха другая, эпоха «Сливок», «ВИА Гры»… Скоро вообще звезд на небе будет меньше, чем звезд на телеэкране. Не хочу ли я выйти на сцену и исполнить свои песни? Попридуряться в компании с друзьями — да с удовольствием. Можно настроение поднять. Но со сцены — однозначно нет. В то время людям было действительно интересно, да и мне, песни шли. Весной 1993 года был такой мой концерт, он состоялся по просьбам трудящихся. Теперь это довольно хлопотное занятие, все поставлено на коммерческую основу. Поэтому повторить все это вряд ли возможно. Да и зачем? Всему свое время…

Наталья КОЛОБОВА

Владимир давно уже не пишет песен, говорит, теперь они не нужны. Сочиняет стихи, вернее, такие поэтические экспромты, которые придумываются за минутку-другую. Хотя, как поправляет он меня, не сочиняет, а просто записывает тогда, когда они из него «прут»:

Нет радости конца и нет начала.

Откуда это? Из земли?

От волн морских? От крика чаек?

Из воздуха, пронизанного светом?

Возьми ее! Не жалко мне! Бери!

Умойся, в плоть втяни. И поделись с другим.

Нет радости конца и нет начала…

***

И снова гуси полетели искать родимые края,

Туда, где снежные метели кололи моря берега.

Зачем они опять на север летят сквозь снежную пургу?

Щипать траву иль дикий клевер они могли бы на югу.

Домой летят они, где летом впервые встали на крыло.

И солнцем севера согреты, наверно, вспомнят о былом:

Как в первый раз осенним утром пришлось из дома улетать

И на пути в края родные друзей со скорбью оставлять.

И снова гуси полетели искать родимые края…

***

Все в детях наших отразится:

Мудрость и опыт прожитых отцами лет.

Минует их людская глупость,

И божий все узрят завет.

Из пепла в пепел путь короткий.

Из света в тьму – один лишь миг.

Но к Богу ближе нравом кроткий,

Слепых по жизни проводник.

Инфопресс №50