Трудное лето 53-го, или как Силламяэ получил «прописку» в русской литературе
На этой неделе выходит в свет, а на следующей в России будет официально представлен новый роман с коротким, но звучным и многозначительным названием «Уран». Это событие можно назвать дебютом силламяэской тематики (во всяком случае, самого интересного «закрытого» периода истории этого города) в дискурсе большой русской литературы. Ведь все события «Урана» крутятся вокруг Комбината N 7 — секретного предприятия советской атомной отрасли, рядом с которым как раз зарождается город Силламяэ.
Год смерти Сталина, борьба в высших эшелонах власти страны, козни западных спецслужб, силламяэские инженеры, рабочие, «лагерники», «лесные братья» с соседних хуторов, любовные страсти, загадочные убийства и внедрившийся на предприятие диверсант… сюжет затягивает довольно быстро и скучать не даёт.
Автор романа петербургский журналист, драматург и писатель Ольга ПОГОДИНА-КУЗМИНА с Силламяэ связана многие годы. В интервью «Инфопрессу» она вкратце рассказала о том, как создавался «Уран». Вкратце — потому что презентация романа осенью наверняка состоится и в самом городе, которому он посвящён, и там уже будет гораздо больше заинтересованного обсуждения.
— С Силламяэ вы связаны уже давно. Когда и как родилась у вас идея написать об этом городе роман? Сразу ли было понятно, о каком периоде это произведение будет, какой будет его главная мысль, каким жанр — или творческий замысел сформировался после каких-то поисков и раздумий?
— Я люблю этот городок, в котором сошлись многие векторы нашей общей истории. Пётр I, купец Елисеев, эстонские курорты — место отдыха художественной богемы рубежа XIX-XX веков. Идея написать об этом книгу возникла в силламяэском музее, и одним из вдохновителей стал хранитель фондов Александр Петрович Пополитов. Его рассказы об истории Силламяэ и окрестностей, о его детстве в рабочем поселке в Тойла стали толчком для дальнейших исследований. Помогли в работе и сборники, изданные в музее: воспоминания работников комбината, дневниковые записи.
— Понятно, что исторический роман — это сочетание фактов с определённой художественной обработкой и вымыслом. Если говорить о сюжетных поворотах, а кое-где и почти о шекспировских мотивах в «Уране» (чего стоит хотя бы история уголовника Лёньки Мая и начлага генерала Азначеева), то так и хочется спросить: это сама реальная силламяэская жизнь первой половины 50-х подарила вам такие сюжеты — или всё же это больше подарок писателя, так расцветившего историю Силламяэ?
— В «Уране» Силламяэ выступает скорее символом, моделью города-завода, одним из сотен таких же промышленных центров, которые возникают по всему СССР в сталинскую эпоху. Город Междуреченск Кемеровской области, который возводил мой дед в конце сороковых годов и в котором я родилась, очень напоминает Силламяэ. Те же типовые здания, площади, проспекты можно увидеть в Петрозаводске, Иркутске, Южно-Сахалинске. Это наследие империи. Так же составлялся и сюжет романа — из документов эпохи, из событий, которые происходили в разных местах, но казались мне универсальными, типологическими.
— Детали жизни силламяэского лагеря, тема действий в окрестностях города «лесных братьев» — где вы брали эту информацию? И диверсия на силламяэском заводе и в городе, о которой рассказывается в «Уране», — было ли это в действительности? Местные музейщики говорят: информированные старожилы на эту тему всегда высказывались очень скупо и туманно…
— Вся информация есть в открытых источниках. Опубликованы сборники документов, связанные и с урановым проектом СССР, и с послевоенной активностью «лесных братьев» в Прибалтике. Я читала протоколы допросов, документы из немецких и советских архивов. В этой работе мне помогли цифровые архивы, петербургские и эстонские историки, латвийские коллеги — библиотека и писательская резиденция города Вентспилса.
Судьба «лесных братьев» типична для всей Прибалтики, и семья Сепп, описанная в романе, тоже собирательная. Например, устройство бункера я изучала на примере знаменитого бункера Йонаса Жемайтиса, генерала литовских лесных партизан. Акции, совершённые партизанами, тоже исследованы и описаны в документах.
Что касается диверсантов и шпионов, то они существовали не только на страницах журнала «Крокодил».
Сегодня открыта часть архивов ЦРУ (документы размещены на сайте Библиотеки Конгресса США), посвященных разведывательной деятельности у западных границ СССР. Из этих документов можно узнать, что, например, в 1949 году американцы совместно с британской и шведской разведкой провели операцию REDSOX — высадку в Прибалтике около сотни шпионов с целью сбора информации в том числе об атомном проекте. Операция в целом провалилась, но несколько агентов всё же отработали достаточно успешно, о чём свидетельствуют донесения. Я читала эти документы на английском, сопоставляла даты и события. Из этого материала родилась идея описать диверсию, которая в реальности не состоялась.
— Начальник силламяэской зоны Корецкий, директор комбината Гаков — тут явно читаются прототипы (Царевский и Гуков). А сколько ещё реальных людей из силламяэской истории стали для вас прототипами героев «Урана»? Может ли кто-то из сегодняшних ветеранов города узнать на страницах романа себя?
— Работников Комбината собирали со всей страны, так и я собирала своих героев из разных источников. Хотя действуют в романе и люди вполне реальные — генералы Ванников и Завенягин, нарком Берия. В Нарвском управлении лагерей работал доктор по фамилии Циммерман, при котором и в самом деле на 40 процентов сократилась смертность от болезней. А позже я узнала, что и в силламяэском лагере был доктор еврейской национальности, но с немецкой фамилей Миллер — как и мой персонаж.
Прототипы главных героев тоже собраны из разных историй и мест, частично придуманы, частично позаимствованы из кинохроники, газетных статей, мемуаров. Через судьбы этих людей мне хотелось описать модель советского общества. Показать всю противоречивость, трагизм, но и величие того времени.
— Читатели разных поколений, наверное, воспримут «Уран» (как, впрочем, и любое произведение) по-разному. Может, ошибаюсь, но мне кажется, найдутся и такие представители старожилов, которые, дойдя, например, до некоторых сторон жизни директора Гакова или до, мягко скажем, нетрадиционной тяги инженера Воронцова к Лёньке Маю, с возмущением воскликнут что-то вроде: «Это же очернение героических, наполненных созидательным трудом лет нашей молодости!». Или, по крайней мере, назовут сильную эротическую струю романа «данью моде»… Что скажете на это?
— Скажу, что во все времена страсть управляет людьми. Измены, тайные влечения, опасные связи, неразделенная любовь — эта сторона жизни ничуть не менее важна для понимания человеческой природы, чем героизм или благородные порывы. Часто то и другое соединяется в одном человеке, рождая масштабные фигуры, охваченные внутренней борьбой. Сразу скажу — любовная история директора Гакова целиком вымышленная. Но мне захотелось показать этого человека не только с парадной стороны, но и с изнанки, в моменты грехопадения. Это помогло ощутить его живым, настоящим, а не просто изображением на мемориальной доске.
— Рисуя «лесных братьев», вы, с одной стороны, показали, сколь субъективно важным для них был их «счёт» к советской власти за депортацию, за приход «чужих», за гибель родственников в милицейских облавах. Но, словно в картах, этот козырь был побит другим — памятью о зверствах в Клоога, дым от костров которого выросшая сестра «лесных братьев» считала «несущественной подробностью, искажающей картину прошедших событий». В результате весы взаимных претензий замирают в равновесии. Что этим хочет сказать автор?
— Мне кажется, вы замечательно сформулировали мою идею, и ответ содержится в самом вопросе. Да, я хотела показать, что помнить, скорбеть, знать — это важно, но счета истории нужно закрыть с обеих сторон.
— Название романа «Уран» — явно многозначное. Так какой ещё, помимо химического элемента, смысл вы вложили в него?
— Собственно, ответы есть в тексте. Уран — это и радиоактивный металл, и таинственная планета, и мрачное божество, пожирающее своих детей.
— Планируете ли представить «Уран» непосредственно в Силламяэ? Если да, то когда?
— Да, конечно. Думаю, это будет в октябре — в музее и в центральной библиотеке.
— Есть ли желание, а может, и конкретные планы роман о Силламяэ также экранизировать?
— Да, мне кажется, эта история вполне заслуживает экранизации.
Силламяэ в художественной литературе
kodulugu.slib.ee/ru/istoriya-nashego-goroda/item/sillamae-ilukirjanduses