Здесь рождалась атомная бомба: репортаж из идеального советского города в Евросоюзе
После окончания Второй мировой войны Советский Союз остро нуждался в уране, важнейшем сырье для производства ядерного оружия. Ситуация была критическая: самый мощный союзник СССР, стремительно становившийся бывшим, уже испытал свою атомную бомбу и даже применил ее в боевых условиях в Японии. В первые годы ситуацию спасли месторождения в чехословацких Судетах и германской Саксонии, вошедшие в советскую зону оккупации. Параллельно с этим развернулось строительство крупного комбината в Таджикистане, но уран был настолько необходим, что руководители атомного проекта в его поисках вынужденно обратились к не самому очевидному источнику ресурса. В 1946 году сооружение нового уранового комбината началось прямо на берегу Балтийского моря, в тихой и сонной Эстонии. Параллельно при предприятии возводился населенный пункт для его работников — возводился по принятым канонам идеального советского города. Спустя пару лет его и соседний стратегический промышленный объект засекретили, присвоив ему кодовое название «Нарва-10». Журналисты Onliner.by побывали в некогда закрытом городе, внесшем свой вклад в создание советского ядерного щита.
Бывшая здравница
Городок с типично эстонским названием Силламяэ расположен недалеко от российско-эстонской границы, примерно на полпути между Санкт-Петербургом и Таллинном. До поры до времени он развивался как обычный, наполовину рыбацкий, наполовину курортный поселок. Четверть века здесь на своей даче дышал хвойным воздухом первый российский нобелевский лауреат Иван Павлов, тот самый, который любил ставить опыты на собачках. Периодически заезжали на отдых и другие знаменитости: композитор Чайковский, художник Бенуа, поэт Бальмонт, — благо столица империи была относительно недалеко. Все изменилось в конце 1920-х годов, когда в окрестностях маленькой здравницы были обнаружены сланцы.
Горючие сланцы представляли собой смесь различных минералов (кальцита, доломита, кварца и им подобных) и органики (остатков растений, в основном водорослей), а горючими они назывались потому, что при перегонке это достаточно полезное ископаемое давало смолу (или масло, как его сперва называли), близкое по составу и свойствам к нефти. В 1928 году компания Eestimaa Õlikonsortsium (Эстонский масляный консорциум), шведско-норвежское совместное предприятие, контролировавшееся богатейшей семьей Валленбергов, построила в Силламяэ завод по переработке сланца в то самое «масло». К концу 1930-х объем производства достиг нескольких десятков тысяч тонн в год, и предприятие даже заключило контракт по поставке своей продукции кригсмарине, немецкому флоту, использовавшему его в качестве корабельного топлива.
В 1940 году, после присоединения Эстонии к СССР завод был национализирован и переименован в сланцеперегонную фабрику имени товарища Кингисеппа. Во время Второй мировой, в 1944-м, немцы при отступлении взорвали его, но уже спустя два года, после окончания войны правительство Советского Союза приняло решение о восстановлении предприятия, но уже в совсем другом качестве. Сланцевая нефть не интересовала Кремль, но сланцы могли давать и другое, куда более нужное стране производное — уран.
Его извлечение из диктионемового (черного) сланца — не самое эффективное (но зато энергозатратное) занятие, но в условиях крайне острого дефицита урана стратегически важен был и такой его источник. 27 июля 1946 года началось строительство сланцехимического завода (СХЗ), а при нем, на месте бывшего курортного (и преимущественно деревянного) поселка стал расти новый город, сохранивший старое название — Силламяэ.
Разумеется, о том, что и для чего здесь строится, широкие народные массы не имели понятия. По официальной легенде, на берегу Балтийского моря сооружалась некая «красильная фабрика», но в 1947-м постановлением Совмина СССР объект (и город при нем) окончательно засекретили на следующие 40 с лишним лет. В документах населенный пункт фигурировал как Ленинград-1 или Нарва-10, а сланцехимический завод — как комбинат №7, а затем как почтовый ящик-22 и п/я-210. Определенную сложность представляло расположение комплекса. Обычно ЗАТО такого типа строили в изолированной местности, даже второй закрытый город Эстонии, Палдиски, находился на полуострове, доступ на который было легко ограничить. Силламяэ же располагался прямо на оживленной трассе Ленинград — Таллинн, но высокий забор и привычка советских граждан не задавать лишних вопросов решили проблему. СХЗ принялся выдавать государству такой необходимый ему уран, а среди сосен появились сначала временные деревянные домики, а потом и капитальные здания, жилые и не очень.
Социалистический рай
С одной стороны, соцгородами, массово строившимися в СССР в 1930—1950-е годы, удивить сложно. В зависимости от масштабов предприятия жилой поселок его работников мог иметь разные масштабы, уровень типизации построек, да и степень их внешней привлекательности разнилась. Однако принцип оставался тот же. Рядом с заводом, фабрикой, комбинатом на относительно компактной территории возводился небольшой городок обычно с одной или несколькими площадями, где были сконцентрированы общественные здания, и окружавшими их кварталами жилой застройки. Вдоль центральных улиц дома были повыше и зачастую построены по индивидуальным проектам, на периферии сооружались часто типовые двухэтажки. Все это комплектовалось школами, детсадами, столовыми, банями, магазинами, кинотеатрами и так далее. Таким образом создавался цельный небольшой город (или отдельный район крупного города) с единым архитектурным ансамблем, законченной инфраструктурой, а потому достаточно автономный по своей сути.
Силламяэ стал очередным примером реализации этого подхода, но все же с некоторой спецификой. Здесь должны были жить не обычные работяги какого-нибудь условного тракторного или металлургического завода, а высококвалифицированные сотрудники стратегически важного для обороны огромной страны предприятия, абсолютное большинство из которых переезжало в Эстонию на ПМЖ из других регионов Союза. Поэтому к планированию города отнеслись с чуть большим старанием.
Генеральный план Силламяэ, а затем и план его детальной планировки разрабатывали специалисты из самого Государственного специального проектного института №12 в Ленинграде. Они работали и над индивидуальными проектами его важнейших зданий. Архитекторам повезло с доставшимся рельефом, что позволило достичь очень эффектных решений. Город химиков-атомщиков расположился на нескольких террасах, последовательно спускающихся от шоссе Ленинград — Таллинн к Балтийскому морю. Такой перепад рельефа был естественно обыгран.
На верхней террасе Силламяэ расположилась парадная площадь, по периметру которой, кроме жилых зданий, построили монументальный Дворец культуры с доской почета. Компанию ДК составил небольшой сквер, в котором только в 1987 году (к 70-летию революции) поставили памятник с рабочим, держащим нечто, напоминающее мирный атом, правда, без ядра, лишь с электронами. Наконец, доминантой площади стало здание горисполкома (или городской управы в нынешней эстонской интерпретации), получившее совершенно неожиданное для сталинской архитектуры решение (1950, арх. А. Попов). Угол гнезда власти украшен высокой башней, что придает ему очевидное сходство с ратушей. За Дворцом культуры спрятался обширный городской парк, но все же самым эффектным здесь, в самом центре Силламяэ, является другое.
От площади по склону террасы спускается монументальная лестница, некогда украшенная типичными для эпохи статуями типа «Девушка с веслом» и вазами. Внизу же начинается широкий Приморский бульвар, застроенный парадными жилыми домами с магазинами на первых этажах. Перспектива всего этого вроде бы провинциального ансамбля впечатляет, ведь название бульвара не обманывает. С кромки холма открывается прекрасный вид не только на неоклассические дворцы для рабочих и служащих, но и на Балтийское море.
Вдоль же склона террасы проложена центральная улица Кеск (собственно, «Центральная» в переводе с эстонского). Ее фасады отреставрированы, и здесь же находится большинство остальных крупных общественных зданий Силламяэ, включая бывшую столовую и баню, а также нетиповой кинотеатр «Родина», спроектированный ленинградскими архитекторами Стенюшиным и Куренным. На параллельных магистралях типовые жилые дома чередуются с индивидуальными проектами, а все вместе образует неплохой и редкий в Эстонии целостный ансамбль послевоенной неоклассической архитектуры.
Город свежих ветров
Сланцехимический завод, для работников которого все это и было построено, успешно работал практически до самого конца существования СССР. Он достаточно быстро поменял специализацию. После того как Советский Союз организовал активную разработку сразу нескольких урановых месторождений, от использования местного сырья — черного сланца — было решено отказаться. Куда эффективнее оказалась переработка обычной урановой руды, которую доставляли сюда из Восточной Европы: Чехословакии, ГДР, Румынии. В 1970-е годы СХЗ получил еще одно направление деятельности: переработка лопарита — минерала, привозившегося сюда с Кольского полуострова. На заводе появился цех редких и редкоземельных металлов, которые и сегодня, после закрытия уранового производства, составляют основу благополучия предприятия. Ниобий, тантал, неодим — металлы, необходимые в электронике, авиации, космической промышленности, и по их производству Силламяэ находится на лидирующих местах в мире. Построенный в 1940-е годы комбинат продолжает работать и дальше.
Последовательно рос и Силламяэ. Условный сталинский «исторический центр» окружили кварталы многоэтажек, в основном симпатичных краснокирпичных домов, не создающих впечатления переуплотненного спального гетто. В конце 1980-х население города достигло 20 тыс. человек, но после возвращения Эстонии независимости оно, естественно, начало падать. Абсолютное большинство жителей и тогда, и сейчас — это русские, и в новых условиях многие из них предпочли уехать. Впрочем, даже в своем нынешнем 12-тысячном виде такого депрессивного впечатления, как тот же город подводников Палдиски, Силламяэ не производит. Брошенных домов мало, а большинство оставшихся находятся в хорошем состоянии. Работает не только металлургическое производство, но и другие предприятия, включая достаточно крупный порт.
К тому же эстонские власти пытаются сделать Силламяэ и туристическим центром, причем очень необычным по эстонским меркам. Здесь нет средневековой архитектуры Таллинна, нет пляжей и санаториев Пярну, университетской атмосферы и культурной жизни Тарту. Именно послевоенный неоклассический город в его цельности, секретная история отрезанного от внешнего мира населенного пункта за колючей проволокой, чьи жители существовали в маленьком, но очень влиятельном параллельном мире закрытых советских городов со своим снабжением, своим колоритом, своим характером, — все это столь необычное пытаются сделать туристической «фишкой» бывшей Нарвы-10. И возможно, это даже работает. Под типичным балтийским дождем, несильным, но исключительно мокрым, по пустым воскресным улицам «города свежих ветров» (официальный слоган Силламяэ) вместе с нами бродили, мерзли, но крутили головой еще несколько групп приезжих. Есть надежды, что хотя бы этот постсоветский советский город, такой необычный для просторов Евросоюза, рано или поздно найдет свою благодарную аудиторию.
